Дождь шел всю ночь и на сырой земле оставались следы, свидетельство того, что самое тихое и умиротворенно место в городе было потревожено человеком. Саттон не знает, сколько времени провела так: разглядывая старый памятник, большую гранитную плиту – проявление чьей-то необъятной скорби. На кладбище волей-неволей задумываешься о смерти, даже если смерть это совершенно не то, чего тебе следует опасаться. За свою не такую уж и долгую жизнь Келли могла умереть бесчисленное количество раз и временами она сожалеет, что не умерла. Эта гранитная плита казалась чем-то, что ограждает умершего от мирских проблем; и нет больше боли, забот и переживаний. Да только Макошь знала, что ей больше не светят небеса, едва ли Бог, который теперь всем заправляет, будет рад старым друзьям. Ее ожидает Ничто. Она заслужила Ничто, но в манере свойственной высшей богине отказывалась это принимать. Саттон никогда по-настоящему не чувствовала себя высшей богиней и ее не пугала смерть, все, что в действительности заботило девушку, так это то, кто после ее кончины будет кормить ее кошек.
Слишком тихо и спокойно. Доведись Келли работать смотрителем городского кладбища, не прошло бы и недели, как она повредилась бы рассудком. И лавка и дом девушки буквально ломились от обилия разнообразного барахла, вещей на которые она могла переключать свое внимание. Изучить историю трехсотлетней вазы? Не придумаешь досуга лучше. Именно поэтому Абель казался ей удивительным. Или он пребывает в полном умиротворении с самим собой или же обладает тайными знаниями о том, как примириться со своим естеством.
Саттон невольно вспомнила свою первую встречу в гулем. Густой туман не позволил девушке разобрать, что именно тащит молодой человек. Она держала путь от лодочной станции домой и дорога вела ее через густой темный лес. Саттон не боялась волков, не боялась безумных кельтов, вознамерившихся развешивать трупы на деревьях, не боялась угодить в охотничью ловушку. Большая Жатва закончилась пару дней назад и жители Лонгривера казались безобидными и в полной мере удовлетворенными. Маленький гуль тащил человеческую ногу, выловленную из болота, и замер, стоило ему заметить светловолосую. Тогда Келли посчитала, что лучшим выходом из сложившейся ситуации будет отвести взгляд и ускорить шаг. Впоследствии она пожалела о своем поступке, так как парень мог решить, что он ей неприятен. Это было не так. Может ли тот, кто убивает ради выживания осуждать того, кто ради выживания поедает убитых? Никто из них не выбирал такой судьбы. Саттон ненавидела чувствовать себя виноватой. В таких случаях она старалась перекинуть вину на кого-то другого, но в этот раз оказалась бессильной.
Самая первая открытка нашлась на пороге ее лавки. На ней были изображены то ли деревья, то ли горы, то ли вывернутый наизнанку человек. Тогда Саттон и не догадывалась, что сие творение может послужить знаком внимания. Эвелин и вовсе настаивала на том, что это скрытая угроза. Девочки пытались расшифровать послание и их воображение рисовало картины от устрашающих, до банальных и спустя всего несколько дней им наскучило. Тогда появилась вторая открытка. К ней была привязана лягушачья лапка. Недоля сразу же принялась плести свои проклятущие сети, из которых буквально сочились неудачи и невзгоды. Девушка терпеть не могла скрытые угрозы, для нее куда проще было помахать кулаками и решить все раз и навсегда, чем томиться в ожидании неизвестности. Но Келли не казалось, что ей что-то угрожает. Она и сама не отдавала себе отчета, зачем хранит все эти поделки. Третья открытка дала ей подсказку и девушка вспомнила о своей второй встрече с гулем.
Кевин был занят своими делами. Пусть он и был самим Хароном, перевозчиком душ в загробный мир, но на деле мало чем отличался от обычного мужчины. Правда если у других были автомобили, у этого была лодка. Лодку нужно было чистить, шлифовать, полировать, чтобы она гладко шла по волнам широкого болотистого озера. Саттон сидела на маленьком самодельном пирсе и размышляла о чем-то своем, она не испугалась, заслышав позади себя шорох, так как была уверена, что это Уорд. Она уже было подготовила одну из своих многочисленных шуток, в которых фигурировало весло //свое новообретенное чувство юмора она приписывала славянской сущности//, как улыбка исчезла с ее лица, стоило девушке встретиться взглядом с гулем. Возможно, ее реакция была более резка, чем ей казалось , так как молодой человек остановился на полпути, развернулся и поспешил скрыться в лесу из которого вышел. Коря себя за такую реакцию, Келли поспешила за парнем. Ей не удалось нагнать существо и не скрывая переполняющей ее досады, Саттон с силой топнула ногой по устланной листвой земле. Буквально в двух метрах от светловолосой, блеснув наточенными зубцами, захлопнулся охотничий капкан.
Казалось бы, не произошло ничего серьезного. Здесь, в Лонгривере каждый день случаются неловкости, особенно когда сходятся несколько пантеонов. Одни падают в обморок при виде окорока, другие называют его символом процветания, третьи просят подать его к пиву. Саттон старалась относиться ко всем как можно более тактично, не любила, когда задевают ее культуру и благоразумно не совала нос в чужую. Она встречала тех, кто не считает существ за людей, кто использует их как доступную рабочую силу, кто развлекает себя за их счет. Ей претила сама мысль о том, что ее могли причислить к числу таких людей.
Они встречались еще несколько раз. Саттон узнала, что парня зовут Абелем. Она тактично сообщила ему о том, что рада с ним познакомиться, а в ответ на нее уставилась пара больших удивленных глаз. Она извинилась за то, что, возможно, вела себя грубо, но не получила в ответ ничего, кроме абсолютного недоумения с его стороны. Келли даже начала задумываться, а все ли с Абелем в порядке.
От открыток и странных подарков неизменно веяло смертью и кладбищем. Каждый раз это было что-то новое. Саттон не сложно было догадаться, кто является автором этих странных посланий, но для нее оставалось настоящей загадкой - для чего он это делает. Может, он и правда пытается ее запугать? Мечтает сожрать ее под кустом акации, а кости закопать под старым дубом, на радость кельтам. Больше чувства вины Келли не любила только чувство неведения.
— Не позавидуешь твоей работе, — девушка все так же не сводила взгляда с тяжелой гранитной плиты, но она точно знала, чувствовала, что Абель стоит позади нее. Быть может, выглядывает из-за дерева, что так на него похоже или же занес над ее головой топор и готов приступить к своему священному  арабскому ритуалу. — Как твои дела, Абель? — Саттон обернулась и еще раз мысленно упрекнула себя за нехорошие мысли. Молодой человек стоял перед ней, не представляя ни малейшей угрозы. Его изучающий любопытный взгляд заставил Келли невольно выпрямить спину. Девушка улыбнулась искренне, немного грустно. Все кажется немного грустным, когда ты на кладбище.