Наверное, каждой девочке необходимо пережить предательство, преследование маньяка, дурное влияние темного бога и попытку самоубийства для того, чтобы осознать, что тщетно надеяться на лучшее, ведь мечты, которые зарождаются в ясных маленьких головках еще в детстве, если и сбываются в конечном итоге, то принимают своеобразную извращенную форму и только под определенным, не самым удобным углом походят на воплощение детских грез. Или же это правило распространяется только для Саттон, которая всего-то и хотела, что жить обычной спокойно жизнью в кругу любящей семьи. Она не хотела этого признавать, но ее небольшая, но весьма комфортабельная  квартирка в Лонгривере, являлась самым приближенным к ее мечте явлением. Девушка специально выбрала житье подальше от своей лавки для того, чтобы возвращаясь с работы домой, иметь возможность прогуляться по городу. Городу, в котором она застряла навсегда.  Светловолосая нередко ловила себя на ощущении искреннего счастья, чувства, которое не посещало ее очень и очень давно, разве что еще в детстве, когда Дэллан вручил малышке сладкую вату и провел пол большой шатер цирка. Сейчас Келли радовалась новым знакомствам, вазонам с цветами, украшающим ее подоконник, сонной улыбке Кевина, который не выспался из-за того, что всю ночь разводил философские темы с не упокоенными душами, меряясь с ними метафорическими веслами; злым подколкам Эвелин, которая несмотря на свой вспыльчивый характер и поверхностное суждение, нередко оказывается права. Здесь, за столь короткое время девушка обрела то, о чем позабыла мечтать – свою нормальную, размеренную жизнь. Впрочем, среди того, что окружало богиню, было мало нормального.
Люди Дэллана то и дело шныряли поблизости. Порой Келли хотела прокричать им что-то о том, что у их работодателя не хватает мочи (цензурно, назовем это так) прийти и поговорить к ней самому, но с другой стороны она совершенно не хотела, чтобы чужие люди догадались о ее переживаниях; чтобы хоть кто-то в городе узнал о их с братом истории. И что если он примет вызов и явится к ней домой, что она ему скажет, что услышит в ответ? Или же сбежит, как в прошлый раз. Какая глупость и до невозможности отвратительный поступок. Саттон пришлось приложить немало усилий для того, чтобы исправить последствия своей ошибки. Но теперь она стала сильнее. Не только из-за Макоши, а из-за того, что едва ли не впервые в жизни твердо стоит на ногах: имеет что-то свое и настоящих друзей за спиной. Осмелится ли Дэллан лишить ее этого, неужели он все никак не уймется и не успокоится, пока сердце девушки не разорвется, учинив если не смерть, то, как минимум, большое неудобство. Им ведь так и не удалось поговорить после того инцидента в цирке, когда жизнь Саттон окончательно и бесповоротно пошла под откос. И каждый раз, видя под своей витриной или же под своими окнами приспешника владельца парка аттракционов, на девушку накатывает такая злость, что будь в ее способностях управлять погодой, над Лонгривером давно бы бушевала буря.
Ей достаточно непросто его простить, особенно, если Дэллан все никак не желает убраться из ее жизни. И речь даже не о городе, в котором не возможно и шагу ступить, не наткнувшись на афишу «Ride the bullet!», а в их новом божественном «Я». Велес, подобно Дэлу, так же предал Макошь когда-то и быть может обида двух женщин, соединившись воедино и заставила девушку сбежать с болот. Несомненно, Саттон досталась сильная богиня и именно благодаря славянской матери, она остается разумной и сдержанной, но драмы в жизни этой божественной особы оказалось ничуть не меньше, чем в жизни самой Келли. Она злилась на Велеса из-за того, что он был среди тех, кто позволил низвергнуть ее сестер, а так же прочих богов, которыми она дорожила, но в то же время ее тянуло к нему, так как вместе они были воплощением единой силы. Так что с другой стороны, все эти люди, существа и даже боги, внимательно наблюдавшие за ее жизнью в каком-то смысле были проявлением его внимания, которое не могло не тешить обеих. 
Дорога домой заняла немного больше времени, чем Саттон рассчитывала. Туристы приносили ей прибыль, а в определенные дни в году и прилив божественной силы, благодаря которой ее лицо все так же молодо и прекрасно, как и пять лет назад. Но, как и в любом бизнесе, особенно в том, что связан с торговлей, не бывает простых или легких дней, всегда найдется умник, желающий обменять вешалку для брюк на хрустальный шар. Келли знала свое дело и управляла лавкой с удовольствием, но стоило ей переступить порог дома, все заботы уходили на второй план. Она действительно полюбила это место.
Что-то было не так. Не потребовалась божественная интуиция для того, чтобы понять, что в ее доме кто-то есть. Да не просто кто-то. Пара желтых глаз сверкнула в полумраке холла и его кошка проводила хозяйку квартиры на свою же кухню. Его лицо, освещенное холодным светом луны, казалось чужим и в то же время до невозможности родным. И не в божественном вмешательстве дело, просто она не видела его так давно. Вот он сидит, весь такой серьезный, сидит, как должен был сидеть у ее постели в Арканзасе тогда и кто знает, быть может, их жизнь сложилась бы иначе. Саттон слишком поздно заметила, что держится за то место, где раньше ее тело «украшал» страшный шрам, оставшийся после нападения тигра. Слишком поздно она одернула руку и наверняка ей не удалось оставить этот жест незамеченным. Рана больше не болела, да и от шрама почти не осталось следа, но сейчас кожу жгло и от этой, скорее всего нереальной боли,  глаза девушки заблестели от слез. Но она не заплачет.
— Ты пришел поговорить? Ты опоздал. Уходи, Дэллан, я тебя не приглашала. — Келли старалась оговорить как можно спокойней, ее голос казался холодным и беспристрастным. Девушка стояла последи столовой, боясь повернуть голову в сторону брата, потому что знала, что где-то в глубине души все еще любит его и наверное, способна простить. Она бы взяла его голову в свои руки, запустив тонкие пальцы в светлые, точно такие же как у нее самой волосы и рассматривала бы каждую морщинку на его лице интересуюсь, что потрясло его настолько, что это события оставило на нем такой отпечаток; что она пропустила, как он жил без нее, что повидал; как додумался открыть свое дело и куда делся их цирк. У нее было столько вопросов и не все они были о хорошем. Саттон подозревала, что не готова задать и половины из них и совершенно не готова услышать ответы. И поэтому ей проще забыть обо всем, чем начинать копаться в своих чувствах.